Шоу-бизнес

Федор Добронравов

Звезда «Ликвидации», «Кадетов» и «Сватов» Федор ДОБРОНРАВОВ: «Когда мы только в Москву переехали, жене с ее высшим образованием пришлось работать посудомойкой, а я мыл в Третьяковке полы»

Актеров, чье появление на экране или на сцене — праздник для зрителя, на самом деле, не так уж много. Федор Добронравов один из тех, кто радует уже самим фактом своего присутствия в фильме или спектакле, вне зависимости от того, какую роль играет — отца Перепечко в «Кадетах» и «Кремлевских курсантах», инженера Птибурдукова в «Золотом теленке», Леху Якименко в «Ликвидации» или Ивана Будько в «Сватах».

Кстати, родился Федор в Таганроге, бывшем крупном городе Малороссии, где по сей день часть населения говорит на русско-украинском суржике. Вот откуда у героев Добронравова такой роскошный украинский акцент.

«В СЛУЧАЕ ЧЕГО, БЕЗ КУСКА ХЛЕБА НЕ ОСТАНУСЬ»

— Акцент у вас, Федор Викторович, замечательный, а мовой владеете?

— Нет, я в этом деле, как собака: украинский понимаю хорошо, но разговаривать на нем не могу. Кстати, говорят, что меня внесли в какой-то список особо выдающихся жителей Таганрога наряду с Антоном Павловичем Чеховым, Фаиной Раневской и Зиновием Высоковским. Смешно!

— Вы всегда хотели стать актером?

— В детстве я, как и все нормальные ребята, мечтал стать сначала космонавтом, потом пожарным. Но это все так, увлечения младшего школьного возраста. А позже, классе, наверное, в седьмом, пришла настоящая мечта — стать клоуном. Это же здорово: ты что-то делаешь, а вокруг тебя люди хохочут! Я тогда даже в цирковой студии при заводе «Красный котельщик» занимался.

Позже мечта трансформировалась в желание стать актером. Но в таком возрасте много мальчиков и девочек хотят этой профессией заниматься, вот только жизнь вносит свои коррективы. Я в этом смысле не исключение.

Поскольку мама всю жизнь на хлебозаводе проработала, папа был строителем, так что, казалось бы, и у меня другой дороги нет — только в рабочий класс. Правда, они у меня люди мудрые. Хоть сами и не имели никакого отношения к искусству, к моему выбору отнеслись с пониманием. Да и я так просто сдаваться не собирался — поехал в Москву поступать в театральное училище.

— Поступили?

— Да какой там — провалился с треском! Помню, как ходил по Москве в слезах и давал себе клятвы одна страшнее другой, что в столицу больше ни ногой. Вернулся в Таганрог. Кем я там только ни работал — и слесарем-сборщиком на заводах «Красный котельщик» и «Красный гидропресс», и оператором лаконаливочной машины на мебельном комбинате. Так что, в случае чего, без куска хлеба не останусь, ремесло в руках есть, и не одно. Очень многие после столкновения мечты с реальной жизнью со временем от нее отказываются, а моя мечта пересилила время. Для нового штурма театрального вуза я выбрал не Москву, а Воронеж. И поступил!

— Ну а как в Москве-то оказались?

— Это длинная история. После окончания института мы маленькой группкой однокурсников остались в Воронеже и организовали Молодежный театр под руководством нашего преподавателя Владимира Степановича Щечихина. Трудные были времена — денег мало, жилья нет, прописки, без которой по тем временам ну просто никуда, тоже. У нас тогда только родился Витюша, и, чтобы пристроить его в ясли, пришлось идти работать дворником. Так что утром метлой махал, а вечером на сцену выходил. Но, к сожалению, просуществовал наш театр недолго. Наш мастер лишился ноги и уже не мог руководить нами дальше, и мы поняли, что дальше надо как-то самостоятельно устраивать свою судьбу. А тут как раз в Воронеж на гастроли приехал «Сатирикон», и мы решили показаться Константину Аркадьевичу Райкину. Он пришел на спектакль, посмотрел и — о чудо! — пригласил нас к себе в театр. Семья вернулась в Таганрог, а я, чувствуя себя победителем, уехал в Москву.

«БЛАГОДАРЯ РАЙКИНУ Я ТЕПЕРЬ НИКУДА НИКОГДА НЕ ОПАЗДЫВАЮ»

— Казалось бы, работать в «Сатириконе» — мечта для любого актера, вы же через некоторое время оттуда ушли. Не нашли общего языка с Райкиным?

— Что вы! С Константином Аркадьевичем мне было очень интересно — в «Сатириконе» я существовал, если можно так сказать, в счастье, любви и согласии. И работал много — переиграл столько ролей, сколько в другом театре мне бы и не снилось. К тому же «Сатирикон» — очень хорошая школа для актеров, после этого театра ты можешь играть где угодно и что угодно.

Правда, и дисциплина там железная, Райкин не терпит творческой расхлябанности, безответственности и никогда ни с кем не нянчится. Если тебе сделали замечание, но до тебя не дошло, то, какой бы звездой ты ни был, придется писать заявление об уходе. Именно за это я благодарен Константину Аркадьевичу — он научил меня многим вещам, которые до сих пор очень помогают мне в профессии: я, к примеру, никогда никуда не опаздываю... Так что сатириконовский опыт оказался мне крайне полезен. Просто в жизни каждого мужчины наступает момент, когда хочется узнать, на что способен лично ты.

— Узнали?

— В 2003 году я ушел из «Сатирикона». Но после нескольких месяцев пребывания «между небом и землей», во время которого я обошел все киностудии и всем сообщил о том, что свободен и могу сниматься, прозвучал звонок от Александра Анатольевича Ширвиндта, который пригласил меня на работу в Театр сатиры. Ширвиндт тогда как раз собирался ставить спектакль, в котором я на тот момент играл в антрепризе. Предложение было заманчивым, но я ведь только что обрел свободу — и снова в штат?! К тому времени мои звонки принесли свой «урожай», и меня начали приглашать на съемки. В общем, я решил попроситься на контракт. На что Александр Анатольевич резонно возразил: «Если все, кто много снимается, будут переходить на контракт, у меня в штате совсем не останется актеров». Он пообещал учитывать мои киношные интересы, я с удовольствием принял его приглашение и уже седьмой сезон служу в Сатире.
— Как вы прокомментируете слухи о том, что хороший актер Ширвиндт оказался не очень удачным худруком?

— Ложь, рожденная завистью! Александр Анатольевич — удивительно мягкий интеллигентный человек, и эти качества — его главное оружие в работе и в жизни. Возможно, тем, кто привык, чтобы на него постоянно орали, такой главный режиссер покажется странным. Но, во-первых, Ширвиндт, по-моему, просто не умеет повышать голос, а во-вторых, ему и не нужно этого делать — авторитета у него и так достаточно. Мне с ним хорошо и легко работается.

— Наверное, то же самое можно сказать и о Сергее Урсуляке, у которого вы часто снимаетесь?

— Сергей — важная страница в моей жизни, поэтому без преувеличения могу сказать, что сниматься у него для меня — счастье. Мы сотрудничали еще в то время, когда вместе работали в «Сатириконе». Я играл почти во всех его картинах, включая совсем маленькие роли.

— У вашего героя из этой картины — обаятельного Лехи Якименко — был реальный прототип, как у Гоцмана?

— Нет, это собирательный образ. Но он настолько хорошо и четко прописан в сценарии, что я просто видел перед собой этого человека, как живого. От меня как от актера требовалось всего лишь идти за текстом, поэтому играть его мне было легко.

— Как вы думаете, почему этот фильм оказался таким успешным?

— У Сергея все картины хорошие. Недавно пересмотрел «Русский рэгтайм» и «Сочинение ко Дню Победы» — очень добрые, сентиментальные, романтические ленты. А какие там актерские работы замечательные! Может, они просто опередили свое время, вот и не были оценены по достоинству. А в «Ликвидации» все как-то сложилось одно к одному — и Сережин талант, и интересный сценарный материал, и неповторимый одесский юмор и колорит, и прекрасный актерский состав.

— К вам успех тоже пришел достаточно поздно — после 40 лет...

— Смотря что понимать под успехом. Если профессиональную востребованность, то без работы я не сидел никогда. Просто о моих успешных ролях в театре знали только театральные зрители, а их круг, увы, не слишком широк. Если же говорить о популярности, то она действительно пришла ко мне в зрелые годы, хотя хотелось, чтобы это случилось раньше.

Возможно, во времена моей молодости были актеры получше, чем я. Но я не потерял эти годы впустую, а потратил их на то, чтобы чему-то научиться. И, как мне кажется, научился. Кстати, узнавать меня стали после телевизионного проекта «Шесть кадров», так что кино и театр тут вроде бы вообще ни при чем.

«ТЯЖЕЛЫЕ ГОДЫ СКИТАНИЙ И БЕЗДЕНЕЖЬЯ НЕ ПОЗВОЛИЛИ МОЕЙ СЕМЬЕ РАЗВАЛИТЬСЯ»

— Сегодня вы нарасхват — в течение нынешнего, 2010 года, успели сняться более чем в 10 картинах и сериалах!

— Да уж, жаловаться грех. У меня одна проблема — очень мало сплю. Иногда выбегаю из дома, не успев позавтракать. А сколько времени мне приходится проводить в дороге!

Когда снимали «Ликвидацию», я, бывало, летал из Москвы в Одессу только ради того, чтобы сняться в 10-минутной сцене, и тут же возвращался обратно. Приходится просто жить в поездах и самолетах. Немного поспать удается лишь в машине, когда еду на съемки или возвращаюсь домой. Иногда сам удивляюсь, откуда у меня берутся силы для такого напряженного графика. Наверное, до сих пор не израсходовал внутренние ресурсы, заложенные еще родителями и Господом Богом.

— Как к постоянной занятости мужа и отца относится ваша семья?

— Да у нас в семье все делом заняты. У супруги, как и у всякой женщины, много работы по дому. После долгого периода бытовой неустроенности, когда жильем нам служили общежития и съемные квартиры, и десятилетий, прожитых в крошечной хрущевке, у нас наконец-то появилась большая хорошая квартира. Спасибо Александру Ширвиндту, это он нам помог. Правда, за нее еще долго придется выплачивать кредит, но даром в этой жизни ничего не дается.

Я вам больше скажу — именно тяжелые годы скитаний и безденежья сделали нас с Ирой по-настоящему близкими людьми, не позволили семье развалиться. Кто-то, сталкиваясь с житейскими трудностями, разбегается (как говорится, «семейная лодка разбилась о быт»), а мы вот, наоборот, только дружнее стали, вместе уже ни много ни мало 28 лет. Хотя иногда, конечно, было очень трудно.

Помню, когда только в Москву переехали, жене, с ее высшим образованием, пришлось работать посудомойкой в детском саду, а я по утрам мыл в Третьяковке полы.

— Вы как отец и как актер довольны своими сыновьями?

— Доволен. Мне кажется, что в профессии они неплохо стартовали. Витюша — актер Театра имени Евгения Вахтангова, зрители знают его по ролям в сериалах «Не родись красивой» и «Чемпион». Иван успел сыграть не только в «Кадетстве», но и в знаменитом «Возвращении» Андрея Звягинцева. Когда Ваня снимался, ему было всего 13 лет, роль непростая, и я даже переживал, не слишком ли это большая нагрузка для неокрепшей детской психики. Но Звягинцев работал с ним как-то ненавязчиво, в игровой форме, и результат получился потрясающим.

— Какие-то другие варианты у ваших сыновей были или только в актеры?

— Дети выросли за кулисами, потому что часто нам просто не на кого было их оставить, и уже лет с 10-ти выходили на сцену в массовке или маленьких ролях. Поэтому их выбор во многом этим обусловлен.

Витя уже женился, живет отдельно, Ваня пока еще с нами. Конечно, у них нет тех проблем, что были когда-то у нас с Ириной, — с эпопеей «покорения Москвы» в виде отсутствия жилья и прописки они уж точно не столкнутся. Как не узнают и того, почему нельзя устроиться на работу без прописки. Но это не значит, что у них в жизни все ровно и гладко. Каждому человеку судьба готовит свои испытания, и от того, достойно или не очень ты их преодолеешь, зависит многое в твоей жизни.